Реформирование в системе образования и науки — модная тема, все понимают его необходимость, учитывая множество нерешенных проблем. Попробуем остановиться на некоторых проблемах, имеющих принципиальное значение.

Одним из широко заявленных направлений реформирования является необходимость оптимизации сети. Без объяснений, в чем ее основной смысл, цель. По сути, все сводится к сокращению количества учебных заведений. Это можно было понять в условиях военного времени и трудностей для страны, однако об оптимизации, под которой, фактически, подразумевается сокращение, говорят уже давно. Тем временем государственное видение должно основываться на некоторых принципах. Несмотря на множество нормативных актов в сфере образования, к сожалению, остается много вопросов по поводу ориентиров и механизмов стратегического ее развития. Это ненормально, когда каждая новая власть кардинально меняет приоритеты и, опять же, к сожалению, под лозунгами реформ начинает ломать систему.

Попробуем разобраться, в чем же заключается необходимость оптимизации и что под ней следует понимать. В ее пользу очень часто звучит аргумент, что у нас слишком много высших учебных заведений. И как о большом достижении мы слышим об уменьшении их количества, в частности, по данным справочника "Основные показатели деятельности высших учебных заведений на начало 2014/15 учебного года", их насчитывалось 664, в том числе 277 — университетского уровня. Тем временем следует подчеркнуть, что количество вузов не может быть самоцелью, а сравнение с другими странами подтверждает, что наша страна не дает оснований говорить о необходимости кардинально сократить их количество.

В табл. 1 приведено количество высших учебных заведений в странах мира и численность населения в них. Количество вузов взято из мирового рейтинга Webometrics2015, который охватывает все вузы, представленные в интернет-пространстве. Численность населения приведена по данным сайта Countrymeters, который дает численность в режиме реального времени. Мы видим, что наша страна занимает довольно скромные позиции по численности населения на один вуз.



Часто можно слышать ссылки на небольшое количество университетов в передовых странах. Так, во Франции есть 79 крупных университетов, но наряду с ними функционируют до 500 так называемых Гранд Эколь, частных высших школ, которые считаются наиболее престижными. В них могут учиться немного студентов, но благодаря ручной работе достигается чрезвычайно высокий качественный уровень подготовки. Так что не всегда создание крупных университетов является гарантией повышения их конечной результативности. Поэтому нет оснований устранять имеющуюся диверсификацию учебных заведений. Страны мира, активно интегрируясь в глобальное образовательное пространство, идут по пути диверсификации, сохраняя свои исторические особенности и сложившиеся образовательные традиции.

Диверсификация. Ключевым процессом в развитии мирового высшего образования является диверсификация учебных программ, заведений, источников финансирования, форм организации и управления. Происходит колоссальное обострение в глобальном измерении конкуренции, результатом чего стало и появление многочисленных рейтингов университетов. Но все рейтинги направлены на выявление более сильных, они нужны и выгодны прежде всего им. Поэтому в каждой национальной системе образования должны быть титаны — мощные университеты, способные конкурировать за присутствие в мировых рейтингах. Такие университеты должны иметь исключительное финансирование и государственную поддержку. Но в системе образования должны быть представлены разные заведения, и потому важно осознавать, для чего нам нужны эффективные крупные образовательно-научные комплексы, а в каких случаях возможны другие формы организации. Ключевыми задачами оптимизации сети вузов должны быть: создание университетов мирового уровня (нескольких, их не может быть много), формирование мощных региональных университетских центров (с учетом специфики экономики региона), усиление автономии и честной конкуренции между всеми заведениями.

Наверное, можно согласиться с таким аргументом в пользу уменьшения количества вузов, как необходимость более эффективного финансирования, которое обуславливается ограниченностью финансовых ресурсов в кризисной экономической ситуации. Но ведь достичь этого можно, не только ликвидировав или объединив вузы, а прежде всего — путем рационализации затрат. Мировая практика накопила колоссальный опыт использования гибких механизмов управления учебными заведениями. И это не административно-командные, а экономические, стимулирующие методы, в том числе различные формулы государственного финансирования. Каждая из них не идеальна, но прослеживается тенденция к большей прозрачности и понятности процедур выделения финансовых ресурсов каждому учебному заведению. Как правило, это четкая формула: определенная сумма, которая определяется количеством студентов; определенная сумма на развитие; категориальные программы и дополнительное финансирование, которое может быть получено при условии достижения лучших результатов. Четкие и прозрачные условия финансирования позволят учебным заведениям точно предусматривать объемы и структуру возможных поступлений, планировать свои действия и мероприятия для развития заведения, повышения его конкурентоспособности.

Базисным условием этого должны быть повышение автономии учебных заведений, которая предусматривает постепенную и продуманную передачу заведениям полномочий по управлению своими ресурсами. Важно, чтобы задекларированная в нормативных документах автономия высших учебных заведений становилась реальной в результате последовательной политики. К сожалению, именно непоследовательность и нелогичность управляющего влияния на вузы искажает саму идею автономии. В ситуации, когда далеко не все стандарты специальностей разработаны, удивляет стремление снова вмешиваться в перечень дисциплин, специальностей, кредитов и т.п., хотя это и делается под лозунгом расширения автономии. За месяц до выдачи дипломов все переводится на вузы, и в срыве сроков (из-за огромного объема работы и слабости информационной системы) виноватыми становятся учебные заведения.

Реформаторские усилия нужно направлять не на разрушение того, что отработано, а на преодоление сложностей, узких мест. Среди таких важных проблем нужно, прежде всего, назвать качество образования. Это большая комплексная проблема, которая, безусловно, требует системных решений. Мощность ее педагогической составляющей обеспечивается квалификацией персонала, сложившимися традициями обучения, ориентацией на современные, инновационные тенденции. Несмотря на значительную критику, у нашего образования есть как сформированный педагогический потенциал, так и готовность к изменениям. Воплощение высоких критериев оценки качества учебной деятельности преподавателей (на уровне мировых) может задать направление развитию кадрового состава системы образования.

Что касается студенчества, то основная проблема — формирование ориентации на знания, а не на получение диплома. У нас наблюдается довольно противоречивая ситуация. С одной стороны, мы видим большую популярность высшего образования, что обусловлено стремлением застраховать свою будущую карьеру или избежать безработицы. А с другой — недостаточную направленность молодежи именно на получение знаний. Среди причин этого явления — ментальные особенности, деформация рынка труда и слабая связь полученных знаний с будущей работой.

Не может быть нормальной ситуация, когда вузы не отчисляют студентов и ставят им оценки за что угодно, поскольку жизненно зависят от численности контингента. В целом, зависимость между численностью студентов и объемами финансирования может работать на повышение результативности системы образования в том случае, если система работает стабильно и получает дополнительные выгоды от увеличения контингента. В условиях же критической ситуации такая зависимость может провоцировать негативные явления.

Кстати, сокращение ученического и студенческого контингентов набирает такие обороты, что скоро нам нечем будет гордиться. До сих пор наша страна принадлежала к передовым странам по численности студентов в составе населения. Так, в 2000 г. лидерами в мире были Республика Корея (663 студента на 10 тыс. населения), Финляндия (535), Аргентина (492) и др. В 2012 г. показатели большинства стран с высоким и средним уровнем развития превышают цифру 600: Республика Корея (699), США (689), Аргентина (673), Беларусь (641), Литва (632), Австралия (602) и др. В Украине на 10 тыс. населения в 2000 г. приходилось 392 студента (285 студентов вузов ІІІ—ІV уровня аккредитации), в 2007 г. — 606 (511), 2010 г. — 544 (465), 2013 — 452 (380), в 2014 г. — уже 393 (335).

Приведенные соображения не являются обоснованием необходимости увеличить финансирование. Хотя это и жизненно важно, но в нашей ситуации актуальнее определить приоритетные цели и направления и методы их достижения. Возвращаясь к целям оптимизации сети и вообще поддерживая эту идею, нужно отметить необходимость сформулировать параметры указанного процесса: конечные цели, ожидаемые результаты, подсчеты, методы и т.п.

Наука. Общеизвестно, что прорывного развития достигают только страны, которые уделяют исключительное внимание системе науки и образования. И если образование еще может похвастаться некоторыми положительными тенденциями, то ситуация с наукой приобретает угрожающий характер. Украина стремительно теряет свои позиции, о чем свидетельствует катастрофическое ухудшение всех показателей.

Финансирование научных исследований в Украине в процентах к ВВП имеет устойчивую тенденцию к уменьшению: 2002 г. — 1%, 2007 г. — 0,85, 2010 г. — 0,83, 2013 г. — 0,77, 2014 г. — 0,66% ВВП. В ЕС-28 наука в среднем финансируется на уровне 2%, тогда как в Финляндии — 3,31, Швеции — 3,3, Дании — 3,06, Германии — 2,85, Австрии — 2,81, Словении — 2,59, Франции — 2,23, Бельгии — 2,28% (2014).

Уменьшается численность ученых: в общем количестве занятых в Украине она имеет самые низкие значения среди стран Европейского Союза (кроме Румынии), составив в 2014 г. 0,49%, в том числе исследователей — 0,32%. В европейских странах (для сравнения): в Финляндии (3,2 и 2,28%), Дании (3,2 и 2,18), Швейцарии (2,66 и 1,37), Норвегии (2,56 и 1,81) и Словении (2,27 и 1,34); самая низкая — в Румынии (0,46 и 0,3), на Кипре (0,71 и 0,5), в Болгарии (0,74 и 0,52) и Турции (0,74 и 0,63%).

В Украине доля исследователей с ученой степенью составляет 0,3% населения в возрасте 25—74 лет, 3,6 чел. на одну тыс. занятых, тогда как в Швеции — 17,3, Дании — 21, Финляндии — 23,3, США — 9,7, Японии и Южной Корее — 14,3.

На 10 тыс. населения в нашей стране в 2002 г. приходилось ученых — 14,8, а в 2012-м — уже 12,5. Тогда как в США — 39,8, Великобритании — 40,2, Канаде — 45,6, Южной Корее — 59,3, России — 31, Китае — 10,2.

В такой ситуации намерение уменьшить финансирование и, соответственно, снизить занятость ученых (в том числе и в системе НАН) недопустимы. Военная агрессия и оккупация не могут быть оправданием для ослабления внимания к науке в стране. Если наша страна хочет думать о своем стратегическом будущем, то прежде всего должна укреплять свой научный потенциал и создавать условия для него эффективного использования в русле глобальных тенденций.

Общей чертой всех успешных правительств (несмотря на их разные стратегии) было фундаментальное признание приоритетности интеллектуальных факторов для прорывного общественного развития, которое проявлялось не только в значительном внимании и финансировании сферы образования и науки, но и в привлечении интеллектуальной элиты к выработке государственной политики. Ключевыми игроками в передовых странах выступают научные учреждения государственного сектора, сектор высшего образования, бизнес-сектор и неприбыльный сектор. Чтобы придать новый импульс научной и научно-технической деятельности в стране, нужно существенно усилить роль последних двух секторов и вместе с тем усилить синергетическое взаимодействие их с мощными традиционными структурами образования и науки.

Структуры, аналогичные нашей Академии наук, создавались в разных странах и решали четко поставленные задачи и развивали научную деятельность. Статус и подчиненность могут быть разными, но именно такие централизованные структуры должны определять ключевые направления и приоритеты научной деятельности, важные для стратегического развития страны. Для нашей страны такие приоритеты уже определены: сфера ІТ-технологий, аграрный и военный секторы, туристско-рекреационная отрасль. Необходимы механизмы превращения этих сфер, имеющих потенциал роста, в ключевые отрасли, локомотивы украинской экономики. Не большие многословные программы, в которых трудно докопаться до сути, а четкие и конкретные шаги по предоставлению исключительных возможностей развиваться, созданию инвестиционных оазисов.

У нашей Академии наук есть огромный потенциал, который мы уже постепенно теряем: из-за утечки кадров, разрушения инфраструктуры, мизерного финансирования. Именно поэтому очень важно максимально использовать этот потенциал, направить на конкретные задачи, усилить ответственность за конечные результаты и достижение поставленных целей. Опыт реформирования академии наук в соседней стране свидетельствует, что хороших целей радикальной реорганизацией этой структуры не достичь. Превращение академии наук в важный фактор инноваций должно происходить посредством механизмов программно-целевого управления, финансирования по результатам, расширения автономии и поиска новых функций академических структур во взаимодействии с реальной экономикой и бизнесом.

Например, Институт демографии и социальных исследований им. М.Птухи является сегодня единственным профильным научно-исследовательским учреждением НАН Украины, которое специализируется на системных исследованиях проблем демографического и социального развития, проводит фундаментальные и прикладные исследования, моделирует современные тенденции, разрабатывает комплексные демографические прогнозы и концептуальные принципы государственной социально-демографической политики и выступает координатором сотрудничества с широким кругом государственных, научных учреждений и учебных заведений, в частности: с органами законодательной и исполнительной власти; общественными учреждениями; академическими научными учреждениями; отраслевыми научно-исследовательскими институтами; высшими учебными заведениями. Специалисты института активно приобщились к оценке потерь вследствие российской агрессии 2014 г., разработке стратегии восстановления социального и экономического потенциала пострадавших от нее территорий.

Институт — общепризнанный центр научной мысли и координации исследований в области демографии и социальной экономики не только в Украине, но и за рубежом, что стало возможным благодаря расширению научных горизонтов и тематики исследований. Международные научные связи института характеризуются все более широким обменом специалистами, опытом теоретических и прикладных исследований, совместными исследовательскими проектами под эгидой Международной организации труда, Международной организации миграции, Всемирного банка, Международной ассоциации статистиков по обследованиям, Программы развития ООН, Фонда народонаселения ООН в Украине, TACIS, Европейской комиссии, Всемирной организации здравоохранения, Агентства США по международному развитию (USAID), Аналитически-совещательного центра Голубой ленты и т.п.

Этот пример — наглядное подтверждение того, что накопленный годами потенциал может и должен работать на страну, на ее развитие.

Коррупция. Борьба с коррупцией включает два важных направления. Первое — создание специальных институтов, уполномоченных проверять деятельность как организаций, так и отдельных лиц, в том числе высшего руководства. Наиболее эффективным механизмом является формирование четких и прозрачных процедур: прохождения документов, отбора проектов (решений, идей, кадров и т.п.), ревизии и проверки деятельности, аттестации кадров, выделения финансовых ресурсов, выборов руководства и др. Такие процедуры ограничивают возможности ручного управления, ручного влияния руководящих органов, построения коррупционных схем. Скажите, пожалуйста, чем можно объяснить тот факт, когда министерство в ручном режиме назначает на должность исполняющего обязанности ректора абсолютно постороннего человека, не имеющего авторитета в коллективе? После некоторого периода его работы на этой должности, с привлечением административного ресурса, объявляется конкурс. К сожалению, такие факты случались не только во время прежней власти.

Одно из "любимых" дел, за которое берется каждое новое руководство в сфере образования и науки, — защита диссертаций. Перманентное изменение и перетасовка всех специальностей, постоянное введение новых, многочисленных и более жестких правил и проверок (причем довольно субъективных) — все это не может остановить того, с чем борется. А именно: потока некачественных научных работ и плагиата.

В основе борьбы за чистоту научной деятельности должен лежать высокий, достойный уровень жизнеобеспечения ученых наряду со строгой ответственностью за проявления научной непорядочности (плагиат, написание платных работ и т.п.) Все эти явления исчезнут, когда каждый преподаватель или ученый будет дорожить своим местом работы (которое будет оплачиваться достойно, хотя бы на уровне ведущих стран — в процентах к ВНП) и реноме в научном мире. Все же карательные механизмы, как ни странно, затрудняют путь только тем людям, у которых действительно есть дар к научной работе, но нет ресурсов для преодоления многочисленных препятствий. И, наоборот, не становится меньше тех, кто не причастен к профессиональной научной и преподавательской деятельности и получает научные степени просто для престижа.

Приведенные соображения ставят целью доказать, что реформирование в системе образования и науки нужно проводить, исходя из фундаментальных позиций признания приоритетности и важности этой сферы для стратегического развития государства. Образование и наука — это чрезвычайно важное общественное благо, которое реализуется только тогда, когда общество подтверждает их особый статус.



Додатково:

Авторитаризм або хаос: куди рухатися вищій освіті? Нові проблеми виникають швидше, ніж вдається вирішувати старі

Уповноважений з прав людини Інні Совсун: Щодо неприпустимості дискримінації за ознакою віку в освітніх реформах