3 октября 2012 года британское издание Times Higher Education опубликовало результаты глобального исследования и сопровождающий его рейтинг топ-200 университетов мира — THE (Times Higher Education World University Rankings). Как и в прошлые годы, ни один российский университет не попал в этот топ-лист.

Тем не менее, два российских вуза все-таки удовлетворили минимальным условиям, которые предъявляются к участникам этого международного рейтинга и заняли почетные места в группе 200–250, т.е., почти у самого порога элитного клуба 200 лучших университетов мира. Эти два университета — МГУ им. М.В. Ломоносова и НИЯУ МИФИ.

Реакция по этому поводу в академической среде была, как водится, неоднозначной. Так, ректор МГУ Виктор Садовничий убежден в том, что «престижные международные рейтинги рассчитаны на англосаксонскую систему образования и не учитывают особенности наших вузов». Поэтому на очередном заседании научно-экспертного совета при председателе Совета Федерации он предложил создать в России свой международный рейтинг университетов.

Интересно, чем конкретно ректора Московского университета не устраивают уже имеющиеся?

В своем интервью информационному агентству ИТАР-ТАСС глава аналитической службы Российского союза ректоров Борис Деревягин, комментируя результаты нового рейтинга ТHE, не согласился с зависимостью оценки качества высшего образования от размеров финансирования университета. Более того, он заявил, что «публикация научных открытий на английском языке» вовсе не то, чем должен заниматься российский университет. «...Вузы должны служить, прежде всего, развитию новых социально-экономических отношений, росту благосостояния страны, в которой они расположены, должны стать местом встречи идей и их решений, служащих благу народа».
Наверное, именно эти критерии аналитика из Союза ректоров и лягут в основу нового суверенного рейтинга университетов мира. Хотя, если судить по благосостоянию народа, то наши университеты в такой мировой рейтинг вообще рискуют не попасть.
Не случайно те, у кого с благосостоянием всё в порядке, предпочитают все-таки учить своих детей в первой десятке университетов-победителей именно рейтинга THE.

У эксперта издания Times Филиппа Альтбаха (Philip Altbach) другое мнение на этот счет: Одна из проблем университетов Центральной Восточной Европы состоит в том, что они по-настоящему не стали международными… Бюджеты остаются скромными, а наследие коммунизма продолжает сказываться на России и на всем этом регионе. То есть попросту российским вузам не хватает финансирования, и о них мало кто знает за рубежом. Если размер финансирования — параметр вполне формальный, то известность трудно формализовать, и по этому поводу часто высказываются обиды: «как это так, нас никто не знает? Да мы…!» Поэтому будет полезно поразмышлять о том, как и в каких единицах измерять международное признание (visibility) того или иного университета.

Начнем с того, что долгое время вклад в мировую науку, научную значимость и известность в международном научном сообществе было принято тарифицировать по количеству научных статей, опубликованных в рецензируемых изданиях, и по числу ссылок на них, т.е., цитированием. Это, конечно, логичный и вполне понятный критерий. Но с течением времени и он перестал в полной мере отражать реальное состояние дел.

Так, например, в области знаний, на передовом фронте которой работают тысячи ученых-физиков на Большом адронном коллайдере в международной лаборатории ЦЕРН, число соавторов в одной журнальной статье может значительно превышать штат научных сотрудников среднего западного исследовательского центра. В такой статистике реальный вклад каждого конкретного соавтора статьи и даже целой группы соавторов, представляющей один конкретный университет, сильно размыт. Также не отражает реального состояния дел и число цитирований подобных статей. В этом легко убедиться, если сравнить количество публикаций, например, НИЯУ МИФИ и Принстонского университета по базе данных INSPIRE за последние годы. Результат будет различаться всего в 2,5 раза в пользу Принстона. Но где Принстон, а где МИФИ? Без обид, МИФИ на 242-м месте, а Принстон — на 6-м. Разница между этими оценками — пара порядков.

Как же формально оценить мировую известность университета?

Представим себе короткую сценку, которая может произойти в том же ЦЕРНе или другой крупной международной лаборатории. Двое ученых представляются друг другу при знакомстве:
— I am John from Princeton University.
— I am Anatoly from ATLAS.
Мой многолетний опыт работы в международных научных проектах свидетельствует, что именно так зачастую и происходит. Интуитивно Джон ассоциирует себя с домашним институтом, а Анатолий — с крупным международным проектом, в котором он работает. На уровне подсознания Анатолий понимает, что дать первое представление о себе будет проще,если связать его с именем хорошо известного проекта, нежели долго объяснять, что такое МИФИ. Честное, по Гамбургскому счету, самоопределение, как раз и есть та лакмусовая бумажка — тест на реальную известность в научных кругах. Конечно, бывают и исключения.

Вышеописанный тест трудно превратить в статистическое исследование, но, к счастью, можно посмотреть на эту же проблему и с более технической стороны. Например, можно поинтересоваться в той же базе данных публикаций INSPIRE, как авторы научных трудов из МИФИ и Принстона идентифицируют свою принадлежность по адресу собственной электронной почты.
Если аффилиация со своим работодателем — требование формальное, то в своем адресе никто тебя не заставляет представляться, как ты считаешь неправильным и неудобным во всех отношениях. И что же обнаруживается? Из всех ученых МИФИ только трое (!) указывают свой действительный адрес электронной почты, принадлежащий своему же ниверситету. Остальным 98% авторов из МИФИ оказалось удобнее представляться через cern.ch, bnl.gov, fnal.gov, desy.de, целый зоопарк и mail.ru. В Принстонском университете картина прямо противоположная: используя адреса princeton.edu или pppl.gov, самоопределяют себя более половины, т.е. несколько сотен (!!) ученых. И это справедливая самооценка, отражающая реальное положение дел с визибилити и заодно с положением в международном рейтинге университетов THE.

С публикацией последнего рейтинга университетов THE всплыл еще один любопытный сюжет, подтверждающий, что слепой пересчет числа статей и ссылок на них сам по себе мало, о чем говорит.

Удивительным образом показатель цитируемости МИФИ в рейтинге THE за 2012-2013 годы составил 100%. Этот показатель имеет кумулятивную природу. По определению Times, это означает, что с вероятностью 100% любой другой случайно взятый университет, попавший в этот рейтинг, будет иметь цитируемость меньшую (или равную), чем МИФИ. Реакция на это последовала незамедлительно.
Прикладной математик из Великобритании Валерий Аджиев пишет на своей странице в Фэйсбуке: Это, конечно, замечательно, что альма-матер так преуспела, но более пристальный взгляд привел меня в недоумение: по всем параметрам МИФИ оценен очень низко. А вот по «цитируемости» (которая дает 30% вклада в общий результат) не просто высоко — получена максимально возможная оценка ('100'), которой достиг (если мой беглый взгляд верен) еще только Rice Uni. Ни один из элитных университетов во главе списка такого успеха не добился! При этом, за research (тоже дает 30%) получено (из тех же 100 возможных) у МИФИ всего лишь 10,6 (это очень низкий показатель). Сразу закралось подозрение, что это — технический сбой.
Чтобы развеять это сомнение, пришлось связаться с издательством Times, и вот что прояснилось.

1. Это не был технический сбой. У МИФИ есть две выдающиеся научные статьи, учтенные в базе данных WoS, с индексами цитируемости на тот момент 3306 и 4916. Да, да никто не ошибся, у Нобелевских лауреатов цитируемость на порядок ниже. Это справочник по элементарным частицам, Particle Data Group (PDG). По традиции, этот обзор переиздается раз в 2 года и публикуется в журнале Phys Lett B. В состав группы, готовившей этот справочник к печати, в 2008 и 2010 годах, да и в 2012-м, входил сотрудник МИФИ. Но, как же так получилось, спросите вы, ведь в группу PDG входят и представители других университетов, в частности представитель Калтеха, занявшего первое место в рейтинге университетов? А показатель цитируемости у Калтеха ниже 100%. Где же справедливость?

2. Справедливость кроется в повышающих коэффициентах. Чтобы както уравнять разные страны, регионы и традиции, Times вводит дополнительную нормировку для цитируемости научных работ. Действительно, средняя цитируемость статей американских университетов будет гораздо выше, чем средняя цитируемость статей университета из Анголы. Не потому что в Анголе плохие ученые, а просто потому, что их статьи гораздо реже читают. По этой же причине для российских университетов Times вводит повышающий коэффициент. Опустим здесь подробности его вычисления, но в результате данные МИФИ были усилены относительно данных Калтеха в 1,44 раза. А поскольку и для МИФИ и для Калтеха этот справочник делает всю статистику и определяет показатели относительно других университетов, то, имея в кармане гандикап в 44%, МИФИ с легкостью обставляет «более слабого» американского соперника и выходит на 1-е место по цитируемости научных результатов в мире.

3. МГУ повезло гораздо меньше: его сотрудники не попали в группу соавторов PDG. Поэтому по цитируемости своих научных работ Московский университет еле дотягивает до 20%.

Мораль: Рейтинги — это хорошо. Но к их результатам надо относиться осторожно, с пониманием. Надеемся, что составители нового, суверенного Российского рейтинга учтут эти нюансы современной наукометрии.




Дополнительно:

О рейтингах и не только

Рейтингам - вісім років. Що ми зрозуміли?

На прошедшей XIX конференции министров образования стран СНГ предложено сформировать независимое агентство по рейтингам вузов стран Содружества

Кампанія зі збору спонсорських внесків Стенфордського університету зібрала рекордні для вищої освіти 6,2 мільярди доларів

Цільовий капітал Гарвардського університету до кризи становив 37 мільярдів

Ректор УжНУ після виведення університету з фінансової кризи пообіцяв запровадити заходи із стимулювання наукової роботи

Рейтинг «Белая ворона», или Как руководство Министерства образования стимулирует повышение качества высшего образования

Репутація університету- пані вразлива та вибаглива