«Фром май харт ин инглиш», – читал министр спорта Виталий Мутко на презентации российской заявки на проведение Чемпионата мира по футболу. «Сome on and dance», – пели удмуртские пенсионерки на «Евровидении».

Процессы глобализации и интернационализации захватили всех и вся. И нравится вам это или нет, но язык Шекспира, на котором уже говорит мировая наука и во многом культура, начинает завоёвывать ещё и сферу образования. На днях Миланский политехнический университет официально объявил, что с 2014 года переводит обучение на английский.

Перерастёт ли этот прецедент в тенденцию, и поддержат ли его российские вузы? Нужно ли вводить всеобщее обязательное обучение английскому, учить его как родной?

Заявление руководства Миланского политехнического университета о переводе большинства курсов вуза на английский итальянская пресса рассматривает не иначе как «культурное землетрясение».

Инициатор смелого решения – ректор университета Джованни Аццоне – уверяет, что подобный шаг в наше время просто необходим, и рано или поздно это поймут все итальянские вузы. А те, кто не поймут, окажутся в изоляции.

В числе преимуществ, которые принесёт университету переход на язык международного общения, каким в наши дни, несомненно, стал английский, называют конкурентоспособность, привлечение иностранных студентов, преподавателей и учёных; достижение более высоких позиций в международных рейтингах.

Противники языковой реформы, коих в Миланском политехническом университете, кстати, немало, уверяют, что не просто не логично вести курсы для студентов итальянского вуза на английском языке, – такое обучение ещё и потеряет в эффективности.

Урок на итальянском они сравнивают с просмотром цветного кино – с высоким разрешением, яркой и чёткой картинкой, тогда как в переводе тот же материал, по их мнению, будет похож на чёрно-белый фильм с очень размытым изображением.

Несмотря на протесты части преподавателей, руководство вуза не намерено отказываться от своих планов. Эксперимент, по всей видимости, состоится. Каковы будут его итоги, и пойдут ли по тому же пути другие европейские вузы? Вот что ответили на эти вопросы наши эксперты.

Академик Алексей Хохлов, проректор МГУ им. М.В. Ломоносова:

– Посмотрим, как у них получится. Это достаточно интересная инициатива. Если говорить о наших реалиях, то в Программе развития МГУ записано, что уже через пару лет часть лекций для студентов старших курсов будет читаться на английском языке. Я бы не стал называть эту практику совершенно новой для российской системы образования. Помню, ещё в 1960-х годах, в моей школе с углублённым изучением французского языка уже в четвёртом классе географию преподавали на французском. Это дополнительный метод изучения языка, мера вполне разумная.

Но в данном контексте, когда речь идёт о полном переводе обучения на другой язык, наверное, не самая эффективная.

Переводить все курсы на английский есть смысл тогда, когда либо преподаватели, либо студенты не понимают по-русски.

Ситуация, когда все говорят по-русски гораздо лучше, чем по-английски, а лекции тем не менее читаются на английском языке, на мой взгляд, будет неустойчивой. Рано или поздно преподаватели и студенты, начиная рассматривать какой-то сложный вопрос, перейдут на родной язык.

Я считаю, что данный подход к интернационализации высшего образования надо вводить более разумно, начиная не с начальных, а с более продвинутых этапов образования. Не с того, чтобы студентам первого курса читать лекции на английском языке (это довольно-таки глупо), а с уровня аспирантуры и магистратуры. МГУ, кстати, движется в этом направлении, развивая совместные аспирантские программы, в рамках которых аспирант половину времени проводит у нас, половину – в университете-партнёре. У него два научных руководителя, он имеет возможность вести экспериментальные исследования и в одном и в другом месте, а в конце обучения защищает диссертацию два раза: у нас и в университете-партнёре.

Аспирантура очень хорошо поддаётся интернационализации. Я считаю, что было бы правильно, если бы в России появилась возможность принимать на бюджетные места иностранных аспирантов. Это совершенно близорукая политика, когда говорят, что наши бюджетные деньги, предназначенные для финансирования аспирантуры, надо тратить только на граждан Российской Федерации. Уверяю вас, затраты сторицей окупятся, когда человек, получив у нас кандидатскую степень, вернётся в свою страну и станет неким дружественным мостиком между двумя государствами в науке, технологиях, бизнесе.

Любой иностранец, который обучается в нашей аспирантуре, на выходе получает прививку российской культуры, образа жизни, обрастает здесь многочисленными связями. Это гораздо полезнее, чем выучить российского аспиранта, который потом пойдёт работать не по специальности. Никаких квот здесь вводить не нужно, как и не стоит бояться, что нас при этом заполонят орды аспирантов из других стран. Думаю, что их не так уж много будет.

Помимо этого, раз уж мы говорим о движении в сторону интернационализации, целесообразно организовывать семестровые стажировки для студентов старших курсов в партнёрских университетах. Ничто так не способствует изучению иностранного языка, как окружающая языковая среда. В этом направлении мы тоже активно работаем. С рядом зарубежных университетов заключены соглашения об обмене студентами старших курсов.

Ещё одна мера: приглашать зарубежных учёных к нам для научной работы и чтения лекций. В этом, к сожалению, Россия сильно отстаёт от ведущих стран мира. У нас в университеты и институты РАН на работу нанимаются, как правило, только граждане Российской Федерации, что, на мой взгляд, неправильно. Уж если мы стремимся к тому, чтобы наши научные и образовательные учреждения были действительно интернациональными центрами науки и образования, нужно энергично двигаться в этом направлении. Отменить ветхие запреты ещё советских времен, не чинить препятствий в виде требований проходить многочисленные согласования в разных ведомствах высококвалифицированным специалистам при поступлении на работу. Тем более что сейчас появилось много направлений науки и технологий, в которых у нас нет хороших специалистов и где иностранные научные и преподавательские кадры просто необходимы.

Евгений Ваганов, ректор Сибирского федерального университета:

– Знаю, что вопрос по переводу обучения на английский язык также обсуждается в немецких вузах, с которыми наш университет связывают тесные партнёрские отношения. Но там не принято окончательного решения. Хотя, на мой взгляд, это было бы здорово, в том числе для России, если бы естественно-научные и инженерные специальности в основном преподавались бы на языке международного общения. Считаю, что более 50 процентов лекций по таким предметам должны читаться на английском. Уверен, студенты быстро перестроятся. Но трудности, к сожалению, могут возникнуть у преподавателей. Такая реформа потребует серьёзного обновления преподавательского состава.

Как бы мы к этому ни относились, многие из наших преподавателей не смогут взять планку чтения лекций на английском языке. Но, разумеется, говоря о таком формате интернационализации, я не имею в виду гуманитарные специальности, связанные с нашей литературой, историей, их нет смысла переводить на английский.

Безусловно, я понимаю, что если какой-то российский вуз вдруг поддержит почин Миланского университета, в нашем обществе будут очень жаркие дискуссии, в частности, о том, что мы должны тратить бюджетные деньги на подготовку специалистов для России, а не для заграницы… Но мне кажется, сейчас уже не важно, где человек работает. Поскольку английский стал языком международного научного и технического общения, его просто необходимо знать профессионалу высокого класса.

Если рассуждать о практическом воплощении идеи перевода обучения на английский, то, думаю, лучше идти сверху вниз, начиная от магистерских программ, для того чтобы студенты младших курсов понимали: дабы взять следующую планку, им нужно всё-таки очень хорошо знать английский.

Дополнительные плюсы перевода обучения на английский – расширение возможностей университета по привлечению иностранных студентов, академической мобильности. У нас всё время стоит вопрос вторых дипломов. Так вот, многие курсы можно было бы в очень широком круге унифицировать. Мы с удовольствием используем в нашем вузе физические курсы, которые читаются, например, в МФТИ или «Бауманке». Английский язык позволяет шире применять такой подход.

Сергей Матвеев, проректор Балтийского федерального университета им. И. Канта:

– Не думаю, что в этом вопросе нужно впадать в крайности. Как обычно – истина где-то посередине. Мне не очень верится в то, что человек абсолютно одинаково может владеть двумя языками до такой степени, что для него становится безразлично, на каком языке получать информацию. Некоторые вещи даже в сфере точных наук необходимо подавать достаточно эмоционально. В процессе обучения важно не только донести фактографическую информацию – это, безусловно, можно сделать формально на любом языке, но важно развить понимание, стимулировать собственное творческое восприятие материала студентами. Поэтому я считаю, что если есть возможность донести материал на английском языке, то это нужно делать. Но если автор курса считает, что при чтении лекции нужно передать по максимуму эмоциональное состояние, бесспорно, лучше использовать родной язык. На мой взгляд, разумнее установить некоторую пропорцию, соотношение объема курсов на русском и английском языках, и для развития языковых компетенций выбирать отдельные дисциплины образовательной программы.

Определять, что и на каком языке вычитывается, должен менеджер образовательных программ совместно с ведущими преподавателями и профессорами. Важно также, чтобы информация о двуязычности была доступна для абитуриентов на стадии выбора образовательной программы, – они сразу должны оценивать свои возможности обучения в таком вузе.

Что же касается непосредственно Балтийского федерального университета, конечно, я сторонник многоязыковой подготовки. В нашем вузе учится немало студентов-иностранцев, в режиме включённого семестрового обучения они слушают лекции, в том числе на английском языке. Но в целом наш кадровый потенциал для полномасштабных экспериментов с переводом части дисциплин на английский язык пока недостаточен. В рамках реализации программы развития университета мы предоставляем возможность нашим преподавателям повышать уровень владения иностранными языками – для этого организованы специальные языковые курсы.

Рейтинговой системой оценки деятельности профессорско-преподавательского состава предусмотрены показатели оценки языковых компетенций – это «планка», к которой нужно стремиться. Мы надеемся, что когда через 2–3 года этот цикл повышения квалификации закончится, в университете сами собой начнут возникать тенденции преподавания на английском языке. Сразу ломать систему, заставлять преподавателя читать лекции на английском, мне кажется, абсолютно бессмысленно. Сложно будет и лекторам и студентам.

Конечно, иностранный язык в таком случае они все вместе выучат лучше, но профильные дисциплины математического, естественно-научного цикла, а впрочем, и гуманитарного, будут понимать существенно хуже. При этом важно, что в качестве источников получения информации для обучающихся, особенно в рамках магистерских программ, мы предлагаем огромный объём англоязычных материалов и подписок.

Когда наши студенты смогут эквивалентно обучаться в двуязычной среде? Это зависит, на мой взгляд, не от моделей повышения квалификации преподавательского состава и организации учебного процесса, а от скорости смены поколений. Мне кажется, только поколение нынешних преподавателей 30–40 лет вполне способно на такие эксперименты. Соответственно, нужно открыть статистику и оценить, каков процент профессорско-преподавательского состава этого возраста, и вы сами ответите на этот вопрос. Через сколько лет произойдет смена поколений в вузах? Через десять, 15 или 20… значит, столько времени и потребуется.

Игорь Соколов, профессор Университета им. Гумбольдта (Берлин, Германия):

– В Германии английский отвоёвывает всё больше пространства. И хотя лекции для студентов читаются традиционно, на немецком языке, некоторые спецкурсы можно вести на английском. Кроме того, есть один обязательный международный курс по полимерной физике, который ведётся на английском. Также на нём почти все студенты пишут дипломы, а некоторые и сдают экзамены. Это официально разрешено. Кстати, был у меня интересный случай, когда один из студентов спросил, может ли он сдать экзамен на русском. Но когда он стал отвечать, я был вынужден его остановить, потому что он элементарно не знал, как те или иные термины называются по-русски. В итоге он сдавал на немецком.

Вообще в вузах Германии проблем с языками нет: вся профессура двуязычная, и студенты соответственно за ней подтягиваются. Сейчас же вся наука на английском. Немецкие научные журналы выходят на английском языке, даже на собраниях Немецкого физического общества, куда приезжают около четырёх тысяч человек, доклады читаются на английском. Немецкий язык уже вытесняется английским, хотя в 1990 году, когда я только приехал в Германию, такого распространения он ещё не достиг.


Дополнительно:

Какие вузы в Киеве дают зарубежный диплом